продолжение
Сев на кровать в ночной рубашке, Лия начала разговаривать со своим Лучшим Другом.
- Знаешь, а я сегодня нашла мешок с большими деньгами и не знаю, куда их деть, помоги мне, - девушка опустила глаза.
- Слёзы… - отозвалось из глубины души.
Слёзы горя, слёзы страдания. Слёзы лжи… Но как это связано? Иисус, как это связано, если это две разные вещи? Я работаю дни и ночи, и никогда не слышу от тети доброе слово за мои страданья. Она отобрала у меня мой медальон, это единственное напоминание о моих родителях. Может, я смогу его выкупить? Хотя новое пальто мне не помешало бы. Ну да ладно, Господь, надеюсь на тебя и уповаю.
Утром у Розалии родился план действия. А днём девушка отправилась к ломбарду и посмотрела, за какую цену продают её медальон. К счастью, она была гораздо ниже той, какую имела Розалия в своём сердце, и вскоре медальон оказался на шее у своей хозяйки. Когда девушка вышла, она увидела ателье, в котором не только шили на заказ, но тут же и продавали одежду. Роза подошла к витрине и приятно удивилась: денег на новое красивое пальто ей вполне хватало, и даже немного оставалось. После покупки сдачу она раздала беднякам – им нужнее.
Так Розалия столкнулась с первыми личными деньгами, которыми она должна была правильно распорядиться.
Вот уже прошла дождливая осень, и в город потихоньку начала пробираться снежная зима.
Розе, выглянувшей в окно, на платок упало сразу несколько снежинок. Кики залезла под одеяло и тихонечко замурлыкала. Мышь начала закапываться под бумагу. Холод пробирался вместе со свежим воздухом, беспощадно выгоняя тепло. «Ничего, проживём и эту зиму! Мне не привыкать, и вам тоже». Девушку ждали кухня и полы, ещё расчистка снега, а ведь это нелегко – расчищать снег!
Розалия работала ещё больше прежнего - странно, как она ещё могла стоять на ногах. Вода в колодце была просто ледяной. Роза носила её ведрами, чтобы приготовить еду и напитки для своих родственников, подогреть воду для купания и для стирки. А для того, чтобы сделать воду тёплой, девушке приходилось колоть дрова и разжигать огонь -девушки в шестнадцать лет не об этом мечтают. Она думала о балах, фейерверках, роскошных нарядах и изящных украшениях… Ах, как же легко мечтать, фантазировать после хорошо сделанной домашней работы! Вот двоюродная сестра Розалии уже побывала на своём первом балу.
Роза не завидовала своим родным. Она надеялась, что когда-нибудь тоже попадёт на бал - ведь рано или поздно каждый должен побывать там. А пока Розалия смирилась со своим жалким существованием, хотя мечтать ей никто не запрещал, и даже танцевать со шваброй.
- Да, а может быть, я всё-таки проберусь на бал и хоть одним глазком посмотрю на то, что делают гости торжества. Может, я встречу прекрасного принца на белом скакуне (или на чёрном). Ах, я могу об этом только мечтать! Нет, я знаю, что попаду на бал. Как? Не знаю, но я сделаю всё, чтобы попасть туда, пусть я даже буду к тому времени тридцатилетней старушкой, - рассудила Розалия.
Как-то Роза шла из гостиной и услышала стук в дверь. Не медля, девушка спустилась с лестницы и бегом помчалась открывать. Отворив двери, она увидела юношу, стоящего на крыльце.
- Здравствуйте, сударь! По какому делу вы к нам пожаловали и что вам нужно от моей тётушки, позвольте узнать?
- Не беспокойтесь, я пришёл передать от графа Мэйфилда эти приглашения для госпожи Элеоноры Лемм, её сына Билли и двух дочерей.
У Розалии захватило дух. Она едет на бал!
- Прошу, - юноша преподнес четыре изящных конверта с приглашениями.
Девушка приняла их дрожащими от восторга руками.
- Благодарю, сударь, вы уже уезжаете или пройдёте, выпьете чаю с пирожными?
- Разве я могу задерживаться? Вы очень милы и любезны, но, к моему великому сожалению и при всём моём желании, мне ещё предстоит объехать, ни больше, ни меньше, а половину нашего графства, - с сожалением улыбаясь, объяснил юноша. На прощание он отвесил самый галантный поклон.
Розалия провожала юношу взглядом, пока тот не вскочил на лошадь и не скрылся из виду. После она заперла дверь и пошла готовить завтрак.
К девяти все уже успели собраться за столом. Розалия расставила кушанья и объявила о предстоящем событии - тетя порядочно отругала её за то, что Розалия не разбудила её раньше и не отдала приглашения. Лия решилась сказать родственникам, что тоже с ними едет. Тётя со своими детьми громко захохотали.
- Ты поедешь? Не смеши меня. Эти обноски не будут твоей гордостью. Я лучше скажу, что ты больна, дабы не позориться. Такой уродине только дома сидеть да носа не показывать. И в кого ты такая пошла! Все красавицы, а ты словно дурно выполненная карикатура. Даже если бы у тебя и было подходящее к случаю платье, всё равно это бы тебя не спасло.
Девушка опустила взгляд и печально уставилась на свои поношенные ботинки.
- Значит, я не поеду…
- Ну почему же? Конечно, поезжай. На любой балл, на который тебе пришлют приглашение! Если хочешь. Но только поищи-ка у себя бальное платье, туфельки подходящие, умойся да причешись, да чем чем-нибудь укрась себя, чтобы не выглядеть, как замарашка. Но заботься об этом сама, а не сваливай всё на других. Я тебе не мать родная всё-таки! Я тебя вырастила, выкормила, и за то будь благодарной.
- Разрешите мне убрать тарелки.
- Разрешаю, и не забудь принести десерт.
Роза сидела на кровати, обняв колени, и рыдала в подол. «Господь, я так хочу поехать, а у меня нет одежды, даже такой, как у служанок того графа. Что мне делать? Даже с приглашением меня не примут: скажут, что нищенка. Иисус, прошу Тебя, помоги мне. Я так хочу когда-нибудь поехать на бал. Ты так много для меня сделал безвозмездно, что мне даже стыдно у Тебя что-нибудь просить… «Просите и дано будет вам, ищите и найдёте, стучите и отворят вам». «Я покажу тебе великое и непознанное, чего ты не видел». Господь, для тебя я смирюсь ещё больше, я буду читать Библию, буду молиться и восхвалять тебя, ибо Ты благ и совершенен. Я верю, что в моих желаниях, в моей просьбе Ты возвеличишься. Пою лишь для Тебя, живу лишь для Тебя, Смысл жизни моей! Я не сомневаюсь в Тебе», - молилась Розалия.
Кики прыгнула на кровать и бочком начала тереться о ноги девушки. Та посмотрела в окно и тихонько начала её гладить.
Через неделю тетя отправила Розу с особым поручением на рынок. Раним утром, чтобы никого не тревожить, девушка надела своё пальто, натянула старые ботинки и вышла из дому. Когда Роза возвращалась с рынка, с ней произошло одно приключение. Идя по площади, она заприметила нищего, сидящего на огромном свёртке - в нём, по-видимому, заключалось всё его «богатство». Розалия подошла и привычным жестом протянула всю свою сдачу от покупки.
- Ты бы мне лучше дала чего съестного, - в каком- то замешательстве проговорил нищий, поколебавшись некоторое время, но, заметив удивлённый взгляд, добавил: – Ну ладно, так и быть, я возьму твои деньги.
- Сэр, давайте пойдём ко мне домой. Я накормлю вас, и, если нужно, вы могли бы переночевать у меня или даже пожить, если вам некуда идти.
- Спасибо тебе, девочка, - с доброй и кроткой улыбкой ответил старик. – Но я не хотел бы, чтобы такая старая развалина, как я, была тебе в тягость.
- Конечно, моя тётя может и не придёт от этого в восторг, но позвольте мне чем-нибудь помочь вам!
Розалия и дальше продолжала его уговаривать, и нищий, наконец, согласился.
Они свернули за угол и вскоре вышли на просёлочную дорогу, ведущую к дому Розалии. За это время они о многом успели поговорить. Незнакомец коротко поделился своим прошлым, Розалия внимательно его слушала. Оказалось, что он тоже верующий, хоть и покаялся сравнительно недавно. Когда они добрались до дома, тётка и другие домашние еще не успели проснуться, так что Розалия и её новый знакомый позавтракали никем не потревоженными. А вечером мистер Кингсли (это было имя нищего) после долгих уговоров согласился переночевать. Он не ждал никакой снисходительности со стороны дамы, являвшейся тётей девушки - хотя сама Розалия ему очень-очень понравилась, и он решил уступить её доброте. На следующее утро великодушную Розу посетила одна гениальная мысль, как помочь своему другу с крышей над головой. Тот, к её облегчению, не возражал.
Лия тут же бросилась к своей тёте. В голове у неё вертелось одно: «Только бы всё получилось!» Она так надеялась помочь ему. О, Господь всегда рядом! Может, Он сможет что-нибудь сотворить с тётей Гертрудой? Розалия остановилась на минутку и горячо зашептала: «Господи, прошу, пусть она будет довольна и не разозлится на меня». «Аминь» она сказала ещё тише, и в комнате всё смолкло. Никого. Словно бы она произнесла тишине свою коротенькую молитву. Но нет, Розалия верила. И больше не теряя ни минуты, она направилась в столовую.
Как раз закончился завтрак, искусно выполненный старательной и трудолюбивой племянницей, и миссис Гертруда была в приподнятом настроении. Девушка рассказала ей о том, как она встретила в городе беднягу без дома семьи (тётю это не тронуло). А потом высказала ей свою великолепную мысль. Она предложила разрешить ему пожить какое-то время у них дома, чтобы в благодарность он заменял старого Брема, который ушёл прошлой осенью - ведь тяжело же обходиться совсем без слуг... Розалия добавила, что ей не всегда удаётся успеть выполнить всю работу одной и поухаживать за туалетами Милдрет и самой тёти Гертруды так быстро, как хотелось бы. Миссис Лемм долго молчала в раздумье. Сейчас она не была расположена устраивать перепалку с этой маленькой нахалкой - хотя в другое время посчитала бы своим долгом что-нибудь возразить в ответ, даже не задумываясь, что та предлагает. Но сейчас сытый и довольный желудок давал о себе знать. Не желая долгих разговоров, она просто велела его позвать. Взволнованная Роза понеслась, как на крыльях, за мистером Кингсли.
- Мне не надо даже, чтобы мне платили жалованье, - деловито начал он, после того, как отвесил самый низкий поклон грозной тётке. Та в ответ благосклонно кивнула - было видно, что он ей польстил. Этот нищий вроде казался приличным человеком. И к тому же на редкость бескорыстным.
- А что же вы требуете взамен за ваши услуги? – безразлично спросила она.
- Миску каши и стакан молока, ну и местечко на чердаке для полного довольства. Больше мне ничего не надо.
Тётя осталась довольна. Немного повыпендривавшись, она согласилась.
…С тех пор мистер Кингсли, или просто Сэмюель, как его начали называть, стал жить в их особняке. Теперь Розе приходилось трудиться гораздо меньше, во многих обязанностях ей помогал новый друг. Исчезли унылые вечера, которые Роза так часто проводила одна. Сейчас она подолгу разговаривала с мистером Сэмом, и от того каждый раз приободрялась. Розалия могла свободно беседовать о Том, в Кого она верила. Наверное, за весь день не было спокойнее минут, чем те, которые Лия проводила в таких беседах. Казалось, Сам Создатель приходил на их вечера и незримо присутствовал на них. А потом Роза уединялась с Ним в тайной комнате, и Господь открывал ей Свои истины. Она видел Его руку во всём, что с ней случилось в последнее время, и огонёк надежды рассеивал тьму в её сердце своим мягким светом.
Постоянно общаясь, Лия и мистер Сэмюель всё лучше узнавали друг друга. Оказалось, что раньше он был совсем не нищим, а очень даже состоятельным и известным человеком - Сэмюель служил гувернёром. И очень хорошим гувернёром, так как с детства знал привычки высшего света. Матушка мистера Сэма происходила из одной знатной семьи, но, влюбившись в человека низкого происхождения, вынуждена была бежать с ним. Наследства после смерти родных она, конечно, не получила, и Сэмюелю всего в жизни приходилось добиваться самому. Он сам решил учить детей манерам, даже не глядя на всё то унижение, что ему могли причинить в богатых домах.
С тех пор ему удалось многое. Успех не покидал его долгие годы, и мистера Кингсли знали во многих домах знатных особ. Это случилось меньше года назад: завистник решил очернить его в глазах других, и добился своего. Сэмюелю дали расчёт в доме, где тот служил. Молва разошлась очень быстро, и устроиться на новое место не было возможности. Родители давно умерли, а связей в обществе он не приобрёл. Всё, что оставалось - это жить на свои сбережения, хотя их было не так уж и много. Но беда не приходит одна, и в один прекрасный день в доме случился пожар. Сгорело всё. Мистер Сэмюель остался на улице. Тогда-то он и уверовал в Бога, и с тех пор просил подаяния на площади. Деньги Сэмюель никогда не брал, брал лишь что-нибудь съестное. Оказалось, что ему было чуть больше сорока, хотя Розалии он показался намного старше.
Через какое-то время Сэмюель стал учить девушку манерам высшего света. Милдрет к тому времени уже успела насладиться поездкой к графу Мэйфилду, а после - насмешками над двоюродной сестрой. Роза ничего не отвечала ей, как всегда стиснув зубы.
Кингсли глубоко задело такое несправедливое обращение. Всё обдумав, он решил помочь девушке, чем мог. Если вдруг та когда-нибудь и окажется в высшем свете, так пусть хотя бы не осрамится. Всё-таки она не служанка, а близкая родственница, хоть и бедная (Кингсли не знал, что всё здесь принадлежало Лии). А Роза помогала ему овладеть нехитрой наукой работы по дому. Учиться Розалии было не так-то легко, но постепенно девушка стала отвыкать от своих грубоватых замашек. Проходил день за днём, недели летели, как минуты.
«Неважно, что на этот бал я поехать не сумела. Я уверена, скоро пришлют другое приглашение. И на этот бал я попаду, обязательно попаду! - думала Розалия. - Нужно только где-то подыскать бальный наряд, туфельки - как они были бы кстати! Только где?..»
Розалия вошла в комнату к тёте, чтобы прибраться и застелить постель. На втором этаже никого не было: шёл завтрак. Роза решила почистить ковёр, висевший на стене, как вдруг нащупала какую-то неровность. После того, как ковёр был откинут, она нашла потайную дверь. Девушка сначала растерялась, а потом удивилась. «Эта комната раньше принадлежала моим родителям», - подумалось ей почему-то.
Она ещё раз внимательно посмотрела на дверь. Та была совсем небольшой. «Да-а… Что же такого интересного могли за ней скрывать? Судя по запыленной ручке, она уже давным-давно не открывалась. Должно быть, она скрывает какую-то тайну, иначе бы её не прятали за ковёр», - с этими словами Роза нажала на ручку. Но та не поддавалась.
«Заперто! А где ключ?»
Ключа, впрочем, не было, так что девушка поправила ковёр и продолжила убирать.
Роза стала теперь частенько думать об этой двери, но никак не могла её открыть. А всё-таки, что же там могло быть?
Как-то раз она снова наведалась в комнату тёти.
- Наверное, ключ ещё не нашли, а если нашли, то выбросили. Мама рисовала возле окна. Но картины на стенах не её, а какого-то другого художника. Она знала, как открывается дверь.
Девушка подошла к туалетному столику: «Может быть, сзади?» Но сзади ничего не оказалось. Тогда она разочаровалась. И тут внутри себя Роза услышала знакомый тихий голос: «Посмотри в подрамнике: внимательно изучай!» Глаза ее загорелись. Она вскочила на стул и внимательно изучила висевшую рядом картину, в широкой деревянной раме, украшенной резьбой. Руки наткнулись на подрамник, на который было натянуто полотно. Между работой и подрамником и лежал ключ от потайной двери.
Со счастливой улыбкой девушка спустилась со стула, всё убрала, а ключик положила в свой медальон.
На следующий день тётка Гертруда бурно обсуждала бал, который должен был быть вскоре у герцога Хэртвортширского. Торжество готовилось в честь дочери герцога Элизабет-Джейн, которой исполнялось четырнадцать. Бал должен был состояться ровно через две недели - разумеется, о Лии никакой речи не шло и в помине, хотя та в тайне и надеялась, что произойдёт чудо, вертя в руках голубой конвертик. Дело было в воскресенье: быстро убрав со стола, Роза оделась и побежала в церковь. Был погожий мартовский день, и руки ее почти не мёрзли.
Роза как всегда уселась на своё место и принялась внимательно слушать проповедь. Вдруг что-то заставило её обернуться и посмотреть на задний ряд. Там сидел какой-то парень и постоянно ёрзал на скамье, ну просто места себе не находил. Они встретились взглядами. Тот моментально покраснел и отвернулся. Роза в неловкости снова стала следить за пастырем. Больше она ни разу не повернулась: смущать молодого человека ей не хотелось.
Когда проповедь закончилась, Розалия встала со своего места и направилась к выходу, как и другие. Но, проходя мимо того странного юноши, она вдруг нечаянно споткнулась и даже чуть не упала. Он поддержал её в самый подходящий момент. Они застыли оба и с минуту смотрели друг на друга большими удивлёнными глазами. Потом Роза тихо промычала «спасибо» и быстро вышла из церкви.
Но не успела она далеко уйти, как сзади послышался окрик.
- Погоди, постой! Прошу, остановись же!
Она обернулась: парень уже стоял за её спиной.
- Могу ли я узнать, как тебя зовут?
- Да, конечно… м-мм… Розалия, меня зовут Розалия.
- А меня Сиф, - ответил тот и замолчал, не зная, что сказать дальше.
Парень и девушка затихли.
- А ты давно уже сюда ходишь? - снова начал он.
- Да, уже очень давно, а тебя я раньше здесь не видела. Ты в первый раз пришёл в церковь?
- Да… то есть нет. Уже в третий. Хотя, признаюсь, что раньше в жизни сюда не заглядывал, так что смело считай меня новичком.
- Я так и подумала. А как же ты решился прийти?
- Вообще-то о Боге я знаю давно: моя матушка очень набожна. Но сейчас я сам захотел узнать, что же всё это такое на самом деле.
Розалия внимательно слушала его слова - она думала, как ей себя вести.
- Ну, если ты хочешь, - ответила наконец она,- я могла бы тебе рассказать о наших порядках и обо всём прочем, что тебе будет интересно.
- Отлично, - воскликнул Сиф воодушевленно, - прошу тебя, если тебе не трудно. А ты, вероятно, сама христианка?
- Ты сам сказал. А тебе что именно интересно о нас знать?
- Всё, абсолютно всё. Например, как в вашей церкви общаются бедняки и люди другого сословия, какую одежду здесь принято носить, как проводятся служения. Мне всё интересно! А ты, я предполагаю, служанка здешних господ, которые ходят в эту церковь, или просто дочка бедняка, проживающего неподалёку?
- Я, к сожалению, не могу тебе сейчас рассказать о себе, - смутилась Роза. – Я даже свою фамилию не назову. Пока.
- Ты очень скрытная, - ответил озадаченный парень, но понимающе кивнул: - Стесняешься, наверное (он бросил беглый взгляд на платье Розалии). Хорошо, а что ты можешь рассказать?
- Моя опекунша – моя родная тётка. Родители умерли уже очень давно. А одежда у меня самая лучшая – воскресная. Такую я только по праздникам ношу.
- Да неужели?
- Да, именно, и на тебе, кстати, тоже вовсе не одеяние молодого герцога из дорогой парчи, - при этих словах парень вначале смутился, а потом покраснел. - Что это за грязные, драные лохмотья! Штаны не штаны, а на месте рубахи несметное количество дырок. Пальто у тебя без пуговиц (где потерял?), а голова, конечно, даже не знает, что такое расчёска.
- Ну всё, хватит! Что ты придираешься? Я стирать и зашивать не умею!
- Не беспокойся! Не горячись. Я просто взывала к твоей совести. В общем, если ты не можешь заделать эти дырки, приноси мне: я могу зашить. Я потом смогу их застирать и отутюжить. Мне не тяжело.
- Правда? Спасибо.… А где ты живёшь?
- Отсюда довольно далеко.
- Но мы же можем прогуляться до твоего дома, если хочешь?
- Да, давай. Сегодня такой прекрасный день – на небе ни облачка! Хотя морозит всё-таки. Тебя, наверное, сейчас холодок пробирает от этого ветра.
- Да ничего, ладно.
Он медленно брели по улице.
- Я живу со своими родственниками. Правда, не сказать, что мы с ними очень ладим. Помогаю по хозяйству. А так можно даже и не считать меня членом семьи. Просто мы живём под одной крышей, вот и всё.
- А как же твои родители?
- Но они же давно умерли.
- Ах, да. А родные?
- Больше некому взять меня к себе. А выйти замуж и иметь свой угол пока просто невозможно.
- Хм…
- Да я и не жалуюсь, честно говоря. Жить у чужих не так уж и тяжело, как может показаться. Это лучше, чем голодать и побираться. Ты сам это знаешь. Я просто благодарю Бога за то, что уже имею. Бывают и горькие минуты. Но я просто знаю, что Он всегда рядом. И это приносит мне утешение. А облегчение придёт, я уверена. Господь меня никогда не оставит – Он Сам так сказал.
- Ну, молодец. Ты просто истинно верующая, прямо как моя мама.
- Просто это то, что у меня на сердце. Я говорю, что сама пережила. Наверное, многие так часто повторяли эти слова, что они потеряли свой первоначальный смысл. Но я говорю то, что думаю. Нет того, кто был бы мне ближе, чем Он – Тот Единственный Отче, Который захотел узнать, что же со мной всё-таки происходит, а когда Он пришёл, то больше не отвернулся.
- Мама рассказывала, что Он любящий и долготерпеливый, но разве можно говорить о Нём, как о человеке?
- Нет, люди слишком фальшивые, а Бог искренен всегда. Он говорит то, что действительно думает. И его любовь к нам настоящая. Сила Его чувств в подлинности и бескорыстии мотивов. Этим Он и отличается, то есть мы отличаемся. Хотя с Богом учишься вести себя, думать и говорить совсем по-другому.
- М-да… Остроумно. Но мне как-то в новинку твоя речь. Я лучше обдумаю это позже.
Когда они подошли к особняку, у Сифа округлились глаза.
- Так это и есть твой дом! – воскликнул он. – Но я думал, что это какая-то бедняцкая хижинка! А тут может поселиться даже кто-то из более высокого сословия.
- Я могу проводить тебя к себе.
- Конечно, пошли. А ты ещё говорила мне про какие-то житейские страдания. Не сомневаюсь, у тебя прекрасная комната с мягкой кроватью и вазой с чудесными полевыми цветами!
- К сожалению, для цветов пока рановато. Но в любом случае я не могла бы похвастаться комнатой даже похожей на ту, которую ты так здорово описал.
- Да, ладно, не будь такой скромницей.
Они прошли по чёрному ходу на кухню.
- А почему не через парадный? - изумился Сиф.
- Ты уж извини, - замялась Роза, - но моей тётке вовсе не понравилось бы, узнай она, что я привела к себе молодого человека, тем более… - она в смущении поглядела на изорванные лохмотья парня.
- Тем более, что он выглядит, как тот нищий попрошайка, от которого все шарахаются, как только увидят, - спокойно закончил он и улыбнулся. – Я всё понимаю, и обижаться тут, наверное, не на что.
- Правда? Спасибо.
- Я думаю вообще, что главное, какой человек на самом деле, а не то, как он выглядит и что имеет.
- Да, да, именно так. Нам туда.
Они прошли по коридору и поднялись на чердак.
- Неужели это и есть твоя комната! – Сиф озадаченно оборачивался вокруг. Он вдруг начал понимать смысл слов, сказанных Розалией.
- Да, я знаю, совсем не похоже на королевские апартаменты.
- А как же ты тут живёшь? - не смог удержаться от вопроса он.
Розалия даже не обиделась и только улыбнулась. Ей всё это показалось очень смешным.
- Ты что, смеёшься? Странно, что такой вопрос задаёт бездомный нищий. А ты сам то верно вообще ночуешь без крыши над головой?
- Я… я не могу тебе про себя рассказать.
- Почему?
- Да ты же мне сама толком ничего не объяснила, вот и я не буду. Из солидарности!
- Ладно, пусть так. Но, насколько я вижу, дела у тебя неважные. Я могла бы угощать тебя супом время от времени, если ты захочешь, и зашить твою рубашку.
- Спасибо.
Они вышли из комнатки и спустились в кухню. Следом вошёл мистер Кингсли.
- А, Розалия, ты уже пришла!
Сиф молча поклонился.
- Это мой друг. Мы встретились с ним в церкви.
- Мистер Сэмюель, - улыбнулся Кингсли.
- Моё почтение.
- Какой галантный нищий, - заметил мужчина.
- Ну, мне, в общем-то, пора.
Они с Розалией вышли во двор.
- Он слуга моей тётки, - пояснила девушка.- Очень хороший человек. Ему тоже знакомо, что такое нужда.
Они оба поняли, что пора прощаться. Сиф задумчиво смотрел на Розу. Его тёмные непокорные кудри развивались на ветру, большие голубые глаза с тёмными ресницами были устремлены на неё, а лицо под грязью улицы всё же было белым, как фарфор. А она не могла отвести от него взгляда и стояла, как зачарованная.
Встряхнув кудрями, Сиф посмотрел на медальон.
- Что это у тебя на шее?
- Это медальон моей матери. Я берегу его как память о своих родителях.
Он легонько дотронулся до него.
- А что в нём?
- Это секрет, - она улыбнулась. Они оба молчали.
- Я пойду.
Тут послышался стук экипажа. Это вернулась хозяйка со своими отпрысками.
- Кажется, мне тем более надо поспешить.
- О нет, нет! - воскликнула Розалия.- Я представить не могу, что ты проведёшь ночь на этой холодной мостовой. Надвигается непогода, чувствуешь этот ветер? А эта огромная туча мне тоже вовсе не нравится. Что ты будешь делать, если пойдёт снег?
- Что же ты предлагаешь?
- Пусть он лучше останется здесь, - ответил за Розалию Сэмюель (он только что подошёл). - Ты права в том, что не хочешь его отпускать. Того и гляди, будет настоящая буря.
- Но как же быть с вашей тётей?
- Госпожа Гертруда ничего не узнает. Сейчас я тихонечко отведу тебя наверх, а утром ты прошмыгнёшь сюда. Дорогу ты помнишь. Комар носа не подточит. А ты, Роза, скорее беги, она тебя звала.
Девушка поспешила к своим родственникам, а юноша и Сэмюель отправились наверх. Юноша первым нарушил их молчание.
- Мистер Сэмюель! Вы не узнаёте меня?
- Что, мой мальчик?
- А ведь я вас сразу узнал.
- Что ты говоришь, мы раньше не могли встретиться. Это исключено.
- Нет, вы знаете меня, мистер Сэмюель, и знаете очень хорошо. Просто я вообще раньше не носил лохмотьев. Присмотритесь, прошу вас.
Тот внимательно всмотрелся в невысокую фигурку своего спутника.
- Велики и чудны дела Твои, Господи! Не знал, что смогу встретиться с тобой здесь! Что с тобой, мой мальчик, почему ты в таком виде?
- Я попозже всё вам объясню.
- Как же я рад тебя видеть. Тебе уже, наверное, двадцать исполнилось.
- Да, вы правы. Недавно у меня действительно был день рождения. Впрочем, такой же, как и все предыдущие. Но только никому не говорите, кто я, прошу вас.
- Ты только сам себя не выдай. Для нищего так кланяться, как ты? просто смешно. Тебе повезло, что Розалии не довелось изучать дворцовый этикет.
- Умоляю вас, особенно ей ничего не говорите. Я хотел бы остаться инкогнито на некоторое время.
- Но, я надеюсь, завтра ты вернёшься домой и станешь самим собой.
- Непременно. Но вы были правы, до замка слишком далеко. И, к тому же, я никогда в жизни не ночевал на чердаке. Было бы жаль не попробовать.
- Думаю, что многим вообще не хотелось бы пробовать, особенно тем, кто знает, что это такое.
Они вскоре добрели до комнаты Розы.
- Вы не поведаете мне, как сами здесь очутились? – спросил Сиф.
- Всё позже, мой мальчик. Меня ждёт ещё тьма домашних обязанностей, которые нужно выполнить.
- Разве гувернёрам в этом доме полагается выполнять что-то ещё сверх своих обязанностей?
- Я больше не гувернёр, - ответил тот коротко. – И ты должен это помнить и вести себя соответственно.
- Надеюсь, вечером вы мне всё расскажите, - немного озадаченно ответил юноша.
До наступления сумерек Сиф пережидал в комнате Розалии. Погода действительно ухудшилась; заскрипели ставни и рама в окне. Юноша ёжился от морозного сквозняка, загулявшего по комнате.
Сиф думал о Розалии. Всё же кто она в этом странном доме? Неужели на положении простой служанки?.. Но в его представлении служанки содержались в гораздо лучших условиях. Значит, её намеренно поместили в эту убогую комнатушку. В его воображении стала представляться смертельная обида, которая питала тётка к своей племяннице. До обеда эта выдумка выросла в целую трагедию: он воображал, как бедная Розалия, подобно принцессе, заточённой в башне, целыми вечерами просиживала у окна, глядя вдаль. Её рыжие волосы рассыпались по плечам, алые губы побелели, а лучистые глаза полны горечи и сострадания ко всему миру. Как и подобает всякой набожной христианке, она забыла о себе и думает только о других. При этом его дыхание участилось. Образ был необыкновенно очарователен.
Тут вошла настоящая Розалия. Она несла остывший чай и маленькое пирожное на подносе.
- Что смогла, то принесла. Угощайся, кушай на здоровье.
Он замер, ожидая увидеть перед собой ту прекрасную и печальную юную деву. Но вся красота ее куда-то подевалась. В таком грубом нищенском наряде она почему-то совсем не казалась ему средневековой принцессой.
- Спасибо, я не голоден.
- Но ты же с утра ничего не ел, - изумилась Лия, пораженная до глубины души тем, что он отверг такое угощение. – Может быть, тогда позже.
- Хорошо.
- А теперь мне пора бежать. Извини, уж очень много дел.
До вечера он опять погрузился в раздумья. Кики и мышки скрашивали его одиночество. Хотя девушка всё же заглянула один раз и принесла какую-то книгу, парень её почти не читал.
А Розалия, как обычно, приготовила ужин и накрыла на стол. Мысли её то и дело возвращались к голубоглазому юноше наверху.
После ужина из магазина привезли покупки к балу. Не успела Роза отнести их наверх, как к ней подбежала Милдрет. Она не преминула нагрубить ей и вырвала из рук желанные свёртки, а потом бросилась к себе в комнату: примерять. И не мудрено: за одно только жемчужное ожерелье мамочке пришлось выложить кругленькую сумму. А что же говорить об остальных украшениях и предметах туалета для бала! Но Роза постаралась выкинуть всё это из головы.
Она вспомнила про ключ в медальоне и решительно поднялась в комнату тёти. Никто её не видел. Лия отыскала потайную дверь и вставила ключ. Элеонора была вместе с Милдрет, а Билли как всегда слонялся где-то вне дома, так что никто не мог её увидеть.
Дверь поддалась и вскоре со скрипом отворилась. У Розалии захватило дыхание. За дверью была огромная тёмная комната. Роза взяла канделябр и вернулась к заветной двери. Всего лишь в одном шаге была разгадка этой старой тайны. Девушка ступила внутрь.
Свечи осветили зал, который соединял второй этаж и чердак. Он был без окон, только через одно маленькое чердачное окошко виднелась ночь. Лия огляделась вокруг. Здесь стояли шкафы и шкафчики со старинной резьбой, мольберт, изящные деревянные стульчики и скамейки, на полу валялись высохшие краски и холсты. На старых обоях были какие-то картины с цветами. Приглядевшись, Розалия увидела, что это и есть цветы, высохшие букеты, уже наполовину осыпавшиеся. Она подошла к одному шкафу и открыла дверцу. На неё высыпался огромный ворох муслина, шёлка и бархата. Да это же были платья! Наверное, такие мама одевала на бал. А что это в нижних ящичках? Розалия вынула оттуда коробку с маленькими атласными башмачками. Она приложила к своей ноге. Наверное, у мамы, когда ей было шестнадцать, был такой же размер, как и у нее. Кажется, в комнате всё ещё стоял её запах.
«Воззови ко Мне, и Я отвечу тебе, покажу тебе великое и недоступное, чего ты не знаешь».
Тут снаружи раздался шум: это заявился Билли - искал матушку. В ту же секунду Роза бросилась к двери (та была прикрыта), и заперла на ключ изнутри. Никто ничего не заметил. Девушка облегчённо вздохнула: теперь оставалось только найти выход отсюда. Там снаружи снова кто-то зашумел. Очевидно, пришла тётя.
Розалия уселась на сундук и призадумалась. Ей пришло в голову внимательно осмотреть комнату. Она взяла канделябр и пошла к дальней стене, где оказались ступеньки, которые вели к верхней площадке. Розалия поднялась и обнаружила ещё одну запертую дверь. Но ведь нашла-то она только один ключ! «Господи, что мне делать? Помоги!» Скоро все обнаружат её отсутствие и начнут искать. Но тут Роза достала ключ и вставила его в замочную скважину. Дверь поддалась. Розалия медленно открыла ее и, к своему удивлению, оказалась на чердаке. Дальше шёл знакомый коридор и её собственная комната.
Так вот что это была за дверь! А Роза, проходя мимо, столько раз гадала, что же за ней скрывается… Вечно запертая, и ни один из слуг не мог понять, что там. Сама тётушка никогда не поднималась так высоко и, вероятно, даже не подозревала о существовании этой двери. Но для Розалии всё стало на свои места. И то маленькое окошко в комнате она тоже раньше видела, но никогда не думала, что может за ним скрываться. «Как странно и даже чудно. Наш особняком совсем небольшой, но никто даже не догадывался о существовании такой огромной комнаты, тем более полной настоящих чудес из прошлого», - подумала она взволнованно.
Роза спустилась вниз. Её и правда уже искали, так что девушка успела как раз вовремя.
А вечером она поднялась на чердак к своим друзьям: те сидели вместе и о чём-то беседовали.
- А вы не скучаете, словно старые знакомые, - весело заметила Роза, присев на свободный ящик.
- Да, мы уже давно знакомы, - подтвердил Сиф.
Кингсли кивнул, ничего не отвечая.
- А я не знала, что в своей прошлой жизни вы знали бедноту, - удивилась Розалия, глядя на мужчину.
Тот заколебался.
- Я думаю, что это сам Господь свёл нас вместе.
Дальше они заговорили о времени, когда мистер Сэмюель служил гувернёром в богатых домах. В общем-то, Розалия уже слышала его истории, но всё равно слушала с широко раскрытыми глазами, словно в первый раз. А юноша только кусал губы. Он не мог ни слова вставить, чтобы не выдать себя, и сам что-нибудь ей рассказать!
Когда Кингсли пошёл спать, Розалия решила, что не может переночевать в одной комнате с молодым человеком.
- Куда ты? - спросил он.
- Я переночую в другом месте.
Сифу в душе было очень жаль. Ему хотелось ещё о чём-нибудь с ней поговорить.
Роза ушла в потайную комнату, куда ей так хотелось вернуться, и снова стала перебирать вещи матери. Платья были просто великолепны, хотя уже немного старомодного фасона. Одно из них она осмелилась надеть - оно село на неё как влитое. Наряд был из зелёного муслина, расшитый золотыми нитями, с цветами и лентами из розового атласа. На ноги были надеты те самые туфельки, которые Розалия нашла первыми. Такой обуви Лия в жизни не носила. Она была в восхищении от такой мягкости и изящества, но не хватало одного, и это было единственным недостатком момента.
Никакого украшения. Не то чтобы Роза так уж жалела о его отсутствии - она лишь вспомнила, что для бала непременно нужно какое-нибудь роскошное ожерелье. Хотя, конечно, уже этот восхитительный наряд был за пределом её мечтаний.
Она покружилась по комнате и закрыла глаза. Ей грезился бал. Много-много свечей в позолоченных канделябрах. Богато одетые гости - галантные кавалеры и дамы, весёлая музыка, и в центре она, со своим партнёром по танцу. Им был Сиф. Она облекла его в самое прекрасное одеяние, которое могла придумать. Ах, если бы всё это было правдой! Молодой нищий мог бы быть самым прекрасным и очаровательным юношей на этом балу. Но как чудесна, всё же подумала Роза, уже та сказка, которую она видит наяву. Девушка опустилась на колени, зашептав слова благодарности своему Отцу. Это был лучший подарок, который она когда-либо получала. Молитва потекла, как река, и уже не хотела останавливаться.
Когда Розалия поднялась с колен, было, наверное, за полночь. Свеча, которую она взяла с собой, уже догорела, и только в маленькое окошечко под потолком светила луна. Роза взяла себе какую-то накидку и прилегла. Закрыв глаза, она тут же оказалась в царстве сновидений.
Рано утром Розалия снова поднялась, чтобы продолжить бесконечный круг своих домашних обязанностей. Она заглянула к себе в комнату и убедилась, что Сиф ещё не проснулся. Было очень жаль его тревожить, и девушка на цыпочках вышла.
Она побежала по своим делам, но всё время думала о юноше. Мысли о нём заслонили собой даже чудеса потайной комнаты. Она была знакома с ним так недавно и, в сущности, почти ничего не знала о Сифе, но почему-то не сомневалась, что он честный и порядочный человек. Внутри у неё было потрясающее расположение к этому малознакомому юноше. И воспоминания о нём, как ни сентиментально это звучит, согревали ей сердце. Даже роскошное платье из зелёного муслина меркло перед Сифом.
Она готовилась подавать завтрак, пока по лицу ее скользила задумчивая улыбка. В это время мимо проходил Сэмюель. Он удивлённо взглянул на девушку, а потом тоже заулыбался. Все симптомы были налицо.
- Ты всё же не знаешь его достаточно хорошо, - подумав, предостерёг он её по-отечески.
- Ну, может быть, это не главное…. То есть… о чём это вы?
Немного позжее Розалия привела парня на кухню. Сиф с аппетитом налёг на суп.
- М-м-м… Просто объедение! У вас прекрасный повар, смею заметить.
Девушка смущённо опустила глаза и покраснела до корней волос. Она стеснялась того, что ей, как простой служанке, приходится стряпать для всей семьи.
- Да это же я приготовила...
Сиф посмотрел на неё из-за тарелки.
- А повар где?
- Мы, - Лия с трудом находила слова, - его рассчитали ещё прошлой зимой: тёте не понравилось, какое жалованье он требовал. С тех пор готовлю я.
- Неужели сама? - это был очень страшный для неё вопрос.
Роза кивнула и устыдилась самой себя. Но тут последовало неожиданное продолжение:
- Да это же просто изумительно! - парень смотрел на неё с неподдельным восхищением. - Это лучший суп, который я ел. Дома… то есть, я хочу сказать, что, наверное, и в домах богатых господ не могли бы подать лучшее кушанье.
Надо было видеть, как засияли глаза Розалии. А Сифу, который всё это заметил, стало вдвойне приятно, и он в восторге добавил:
- Уважаю людей, которые умеют так приготовить суп!
Они смотрели друг на друга. Сиф должен был себе признаться, что внутри у него что-то ёкнуло. Почему-то именно ей юноше было приятно сделать комплимент, пусть даже такой неловкий. Но она это оценила так, как не смогла бы любая другая знатная наследница на её месте, и для него это было самым важным.
Очень скоро молодые люди вынуждены были встать из-за стола и распрощаться.
- Приходи, непременно приходи, только желательно вечером или с утра пораньше, чтобы тётя по возможности тебя не заметила.
- Конечно, спасибо за приглашение. Но только как получится.
- А ты, я гляжу, очень занятой бедняк! Если проголодаешься, не вздумай стесняться.
- Хорошо, обязательно.
Они подошли к воротам дома.
- Ну, счастливо! - напоследок сказал Сиф.
Он пожал её руку, даже сам от себя этого не ожидая.
Розалия залилась краской. Она молчала в растерянности.
Юноша в последний раз встряхнул непокорными кудрями. Спешить было некуда, но он поспешил уйти…
- Знаешь, а я сегодня нашла мешок с большими деньгами и не знаю, куда их деть, помоги мне, - девушка опустила глаза.
- Слёзы… - отозвалось из глубины души.
Слёзы горя, слёзы страдания. Слёзы лжи… Но как это связано? Иисус, как это связано, если это две разные вещи? Я работаю дни и ночи, и никогда не слышу от тети доброе слово за мои страданья. Она отобрала у меня мой медальон, это единственное напоминание о моих родителях. Может, я смогу его выкупить? Хотя новое пальто мне не помешало бы. Ну да ладно, Господь, надеюсь на тебя и уповаю.
Утром у Розалии родился план действия. А днём девушка отправилась к ломбарду и посмотрела, за какую цену продают её медальон. К счастью, она была гораздо ниже той, какую имела Розалия в своём сердце, и вскоре медальон оказался на шее у своей хозяйки. Когда девушка вышла, она увидела ателье, в котором не только шили на заказ, но тут же и продавали одежду. Роза подошла к витрине и приятно удивилась: денег на новое красивое пальто ей вполне хватало, и даже немного оставалось. После покупки сдачу она раздала беднякам – им нужнее.
Так Розалия столкнулась с первыми личными деньгами, которыми она должна была правильно распорядиться.
Вот уже прошла дождливая осень, и в город потихоньку начала пробираться снежная зима.
Розе, выглянувшей в окно, на платок упало сразу несколько снежинок. Кики залезла под одеяло и тихонечко замурлыкала. Мышь начала закапываться под бумагу. Холод пробирался вместе со свежим воздухом, беспощадно выгоняя тепло. «Ничего, проживём и эту зиму! Мне не привыкать, и вам тоже». Девушку ждали кухня и полы, ещё расчистка снега, а ведь это нелегко – расчищать снег!
Розалия работала ещё больше прежнего - странно, как она ещё могла стоять на ногах. Вода в колодце была просто ледяной. Роза носила её ведрами, чтобы приготовить еду и напитки для своих родственников, подогреть воду для купания и для стирки. А для того, чтобы сделать воду тёплой, девушке приходилось колоть дрова и разжигать огонь -девушки в шестнадцать лет не об этом мечтают. Она думала о балах, фейерверках, роскошных нарядах и изящных украшениях… Ах, как же легко мечтать, фантазировать после хорошо сделанной домашней работы! Вот двоюродная сестра Розалии уже побывала на своём первом балу.
Роза не завидовала своим родным. Она надеялась, что когда-нибудь тоже попадёт на бал - ведь рано или поздно каждый должен побывать там. А пока Розалия смирилась со своим жалким существованием, хотя мечтать ей никто не запрещал, и даже танцевать со шваброй.
- Да, а может быть, я всё-таки проберусь на бал и хоть одним глазком посмотрю на то, что делают гости торжества. Может, я встречу прекрасного принца на белом скакуне (или на чёрном). Ах, я могу об этом только мечтать! Нет, я знаю, что попаду на бал. Как? Не знаю, но я сделаю всё, чтобы попасть туда, пусть я даже буду к тому времени тридцатилетней старушкой, - рассудила Розалия.
Как-то Роза шла из гостиной и услышала стук в дверь. Не медля, девушка спустилась с лестницы и бегом помчалась открывать. Отворив двери, она увидела юношу, стоящего на крыльце.
- Здравствуйте, сударь! По какому делу вы к нам пожаловали и что вам нужно от моей тётушки, позвольте узнать?
- Не беспокойтесь, я пришёл передать от графа Мэйфилда эти приглашения для госпожи Элеоноры Лемм, её сына Билли и двух дочерей.
У Розалии захватило дух. Она едет на бал!
- Прошу, - юноша преподнес четыре изящных конверта с приглашениями.
Девушка приняла их дрожащими от восторга руками.
- Благодарю, сударь, вы уже уезжаете или пройдёте, выпьете чаю с пирожными?
- Разве я могу задерживаться? Вы очень милы и любезны, но, к моему великому сожалению и при всём моём желании, мне ещё предстоит объехать, ни больше, ни меньше, а половину нашего графства, - с сожалением улыбаясь, объяснил юноша. На прощание он отвесил самый галантный поклон.
Розалия провожала юношу взглядом, пока тот не вскочил на лошадь и не скрылся из виду. После она заперла дверь и пошла готовить завтрак.
К девяти все уже успели собраться за столом. Розалия расставила кушанья и объявила о предстоящем событии - тетя порядочно отругала её за то, что Розалия не разбудила её раньше и не отдала приглашения. Лия решилась сказать родственникам, что тоже с ними едет. Тётя со своими детьми громко захохотали.
- Ты поедешь? Не смеши меня. Эти обноски не будут твоей гордостью. Я лучше скажу, что ты больна, дабы не позориться. Такой уродине только дома сидеть да носа не показывать. И в кого ты такая пошла! Все красавицы, а ты словно дурно выполненная карикатура. Даже если бы у тебя и было подходящее к случаю платье, всё равно это бы тебя не спасло.
Девушка опустила взгляд и печально уставилась на свои поношенные ботинки.
- Значит, я не поеду…
- Ну почему же? Конечно, поезжай. На любой балл, на который тебе пришлют приглашение! Если хочешь. Но только поищи-ка у себя бальное платье, туфельки подходящие, умойся да причешись, да чем чем-нибудь укрась себя, чтобы не выглядеть, как замарашка. Но заботься об этом сама, а не сваливай всё на других. Я тебе не мать родная всё-таки! Я тебя вырастила, выкормила, и за то будь благодарной.
- Разрешите мне убрать тарелки.
- Разрешаю, и не забудь принести десерт.
Роза сидела на кровати, обняв колени, и рыдала в подол. «Господь, я так хочу поехать, а у меня нет одежды, даже такой, как у служанок того графа. Что мне делать? Даже с приглашением меня не примут: скажут, что нищенка. Иисус, прошу Тебя, помоги мне. Я так хочу когда-нибудь поехать на бал. Ты так много для меня сделал безвозмездно, что мне даже стыдно у Тебя что-нибудь просить… «Просите и дано будет вам, ищите и найдёте, стучите и отворят вам». «Я покажу тебе великое и непознанное, чего ты не видел». Господь, для тебя я смирюсь ещё больше, я буду читать Библию, буду молиться и восхвалять тебя, ибо Ты благ и совершенен. Я верю, что в моих желаниях, в моей просьбе Ты возвеличишься. Пою лишь для Тебя, живу лишь для Тебя, Смысл жизни моей! Я не сомневаюсь в Тебе», - молилась Розалия.
Кики прыгнула на кровать и бочком начала тереться о ноги девушки. Та посмотрела в окно и тихонько начала её гладить.
Через неделю тетя отправила Розу с особым поручением на рынок. Раним утром, чтобы никого не тревожить, девушка надела своё пальто, натянула старые ботинки и вышла из дому. Когда Роза возвращалась с рынка, с ней произошло одно приключение. Идя по площади, она заприметила нищего, сидящего на огромном свёртке - в нём, по-видимому, заключалось всё его «богатство». Розалия подошла и привычным жестом протянула всю свою сдачу от покупки.
- Ты бы мне лучше дала чего съестного, - в каком- то замешательстве проговорил нищий, поколебавшись некоторое время, но, заметив удивлённый взгляд, добавил: – Ну ладно, так и быть, я возьму твои деньги.
- Сэр, давайте пойдём ко мне домой. Я накормлю вас, и, если нужно, вы могли бы переночевать у меня или даже пожить, если вам некуда идти.
- Спасибо тебе, девочка, - с доброй и кроткой улыбкой ответил старик. – Но я не хотел бы, чтобы такая старая развалина, как я, была тебе в тягость.
- Конечно, моя тётя может и не придёт от этого в восторг, но позвольте мне чем-нибудь помочь вам!
Розалия и дальше продолжала его уговаривать, и нищий, наконец, согласился.
Они свернули за угол и вскоре вышли на просёлочную дорогу, ведущую к дому Розалии. За это время они о многом успели поговорить. Незнакомец коротко поделился своим прошлым, Розалия внимательно его слушала. Оказалось, что он тоже верующий, хоть и покаялся сравнительно недавно. Когда они добрались до дома, тётка и другие домашние еще не успели проснуться, так что Розалия и её новый знакомый позавтракали никем не потревоженными. А вечером мистер Кингсли (это было имя нищего) после долгих уговоров согласился переночевать. Он не ждал никакой снисходительности со стороны дамы, являвшейся тётей девушки - хотя сама Розалия ему очень-очень понравилась, и он решил уступить её доброте. На следующее утро великодушную Розу посетила одна гениальная мысль, как помочь своему другу с крышей над головой. Тот, к её облегчению, не возражал.
Лия тут же бросилась к своей тёте. В голове у неё вертелось одно: «Только бы всё получилось!» Она так надеялась помочь ему. О, Господь всегда рядом! Может, Он сможет что-нибудь сотворить с тётей Гертрудой? Розалия остановилась на минутку и горячо зашептала: «Господи, прошу, пусть она будет довольна и не разозлится на меня». «Аминь» она сказала ещё тише, и в комнате всё смолкло. Никого. Словно бы она произнесла тишине свою коротенькую молитву. Но нет, Розалия верила. И больше не теряя ни минуты, она направилась в столовую.
Как раз закончился завтрак, искусно выполненный старательной и трудолюбивой племянницей, и миссис Гертруда была в приподнятом настроении. Девушка рассказала ей о том, как она встретила в городе беднягу без дома семьи (тётю это не тронуло). А потом высказала ей свою великолепную мысль. Она предложила разрешить ему пожить какое-то время у них дома, чтобы в благодарность он заменял старого Брема, который ушёл прошлой осенью - ведь тяжело же обходиться совсем без слуг... Розалия добавила, что ей не всегда удаётся успеть выполнить всю работу одной и поухаживать за туалетами Милдрет и самой тёти Гертруды так быстро, как хотелось бы. Миссис Лемм долго молчала в раздумье. Сейчас она не была расположена устраивать перепалку с этой маленькой нахалкой - хотя в другое время посчитала бы своим долгом что-нибудь возразить в ответ, даже не задумываясь, что та предлагает. Но сейчас сытый и довольный желудок давал о себе знать. Не желая долгих разговоров, она просто велела его позвать. Взволнованная Роза понеслась, как на крыльях, за мистером Кингсли.
- Мне не надо даже, чтобы мне платили жалованье, - деловито начал он, после того, как отвесил самый низкий поклон грозной тётке. Та в ответ благосклонно кивнула - было видно, что он ей польстил. Этот нищий вроде казался приличным человеком. И к тому же на редкость бескорыстным.
- А что же вы требуете взамен за ваши услуги? – безразлично спросила она.
- Миску каши и стакан молока, ну и местечко на чердаке для полного довольства. Больше мне ничего не надо.
Тётя осталась довольна. Немного повыпендривавшись, она согласилась.
…С тех пор мистер Кингсли, или просто Сэмюель, как его начали называть, стал жить в их особняке. Теперь Розе приходилось трудиться гораздо меньше, во многих обязанностях ей помогал новый друг. Исчезли унылые вечера, которые Роза так часто проводила одна. Сейчас она подолгу разговаривала с мистером Сэмом, и от того каждый раз приободрялась. Розалия могла свободно беседовать о Том, в Кого она верила. Наверное, за весь день не было спокойнее минут, чем те, которые Лия проводила в таких беседах. Казалось, Сам Создатель приходил на их вечера и незримо присутствовал на них. А потом Роза уединялась с Ним в тайной комнате, и Господь открывал ей Свои истины. Она видел Его руку во всём, что с ней случилось в последнее время, и огонёк надежды рассеивал тьму в её сердце своим мягким светом.
Постоянно общаясь, Лия и мистер Сэмюель всё лучше узнавали друг друга. Оказалось, что раньше он был совсем не нищим, а очень даже состоятельным и известным человеком - Сэмюель служил гувернёром. И очень хорошим гувернёром, так как с детства знал привычки высшего света. Матушка мистера Сэма происходила из одной знатной семьи, но, влюбившись в человека низкого происхождения, вынуждена была бежать с ним. Наследства после смерти родных она, конечно, не получила, и Сэмюелю всего в жизни приходилось добиваться самому. Он сам решил учить детей манерам, даже не глядя на всё то унижение, что ему могли причинить в богатых домах.
С тех пор ему удалось многое. Успех не покидал его долгие годы, и мистера Кингсли знали во многих домах знатных особ. Это случилось меньше года назад: завистник решил очернить его в глазах других, и добился своего. Сэмюелю дали расчёт в доме, где тот служил. Молва разошлась очень быстро, и устроиться на новое место не было возможности. Родители давно умерли, а связей в обществе он не приобрёл. Всё, что оставалось - это жить на свои сбережения, хотя их было не так уж и много. Но беда не приходит одна, и в один прекрасный день в доме случился пожар. Сгорело всё. Мистер Сэмюель остался на улице. Тогда-то он и уверовал в Бога, и с тех пор просил подаяния на площади. Деньги Сэмюель никогда не брал, брал лишь что-нибудь съестное. Оказалось, что ему было чуть больше сорока, хотя Розалии он показался намного старше.
Через какое-то время Сэмюель стал учить девушку манерам высшего света. Милдрет к тому времени уже успела насладиться поездкой к графу Мэйфилду, а после - насмешками над двоюродной сестрой. Роза ничего не отвечала ей, как всегда стиснув зубы.
Кингсли глубоко задело такое несправедливое обращение. Всё обдумав, он решил помочь девушке, чем мог. Если вдруг та когда-нибудь и окажется в высшем свете, так пусть хотя бы не осрамится. Всё-таки она не служанка, а близкая родственница, хоть и бедная (Кингсли не знал, что всё здесь принадлежало Лии). А Роза помогала ему овладеть нехитрой наукой работы по дому. Учиться Розалии было не так-то легко, но постепенно девушка стала отвыкать от своих грубоватых замашек. Проходил день за днём, недели летели, как минуты.
«Неважно, что на этот бал я поехать не сумела. Я уверена, скоро пришлют другое приглашение. И на этот бал я попаду, обязательно попаду! - думала Розалия. - Нужно только где-то подыскать бальный наряд, туфельки - как они были бы кстати! Только где?..»
Розалия вошла в комнату к тёте, чтобы прибраться и застелить постель. На втором этаже никого не было: шёл завтрак. Роза решила почистить ковёр, висевший на стене, как вдруг нащупала какую-то неровность. После того, как ковёр был откинут, она нашла потайную дверь. Девушка сначала растерялась, а потом удивилась. «Эта комната раньше принадлежала моим родителям», - подумалось ей почему-то.
Она ещё раз внимательно посмотрела на дверь. Та была совсем небольшой. «Да-а… Что же такого интересного могли за ней скрывать? Судя по запыленной ручке, она уже давным-давно не открывалась. Должно быть, она скрывает какую-то тайну, иначе бы её не прятали за ковёр», - с этими словами Роза нажала на ручку. Но та не поддавалась.
«Заперто! А где ключ?»
Ключа, впрочем, не было, так что девушка поправила ковёр и продолжила убирать.
Роза стала теперь частенько думать об этой двери, но никак не могла её открыть. А всё-таки, что же там могло быть?
Как-то раз она снова наведалась в комнату тёти.
- Наверное, ключ ещё не нашли, а если нашли, то выбросили. Мама рисовала возле окна. Но картины на стенах не её, а какого-то другого художника. Она знала, как открывается дверь.
Девушка подошла к туалетному столику: «Может быть, сзади?» Но сзади ничего не оказалось. Тогда она разочаровалась. И тут внутри себя Роза услышала знакомый тихий голос: «Посмотри в подрамнике: внимательно изучай!» Глаза ее загорелись. Она вскочила на стул и внимательно изучила висевшую рядом картину, в широкой деревянной раме, украшенной резьбой. Руки наткнулись на подрамник, на который было натянуто полотно. Между работой и подрамником и лежал ключ от потайной двери.
Со счастливой улыбкой девушка спустилась со стула, всё убрала, а ключик положила в свой медальон.
На следующий день тётка Гертруда бурно обсуждала бал, который должен был быть вскоре у герцога Хэртвортширского. Торжество готовилось в честь дочери герцога Элизабет-Джейн, которой исполнялось четырнадцать. Бал должен был состояться ровно через две недели - разумеется, о Лии никакой речи не шло и в помине, хотя та в тайне и надеялась, что произойдёт чудо, вертя в руках голубой конвертик. Дело было в воскресенье: быстро убрав со стола, Роза оделась и побежала в церковь. Был погожий мартовский день, и руки ее почти не мёрзли.
Роза как всегда уселась на своё место и принялась внимательно слушать проповедь. Вдруг что-то заставило её обернуться и посмотреть на задний ряд. Там сидел какой-то парень и постоянно ёрзал на скамье, ну просто места себе не находил. Они встретились взглядами. Тот моментально покраснел и отвернулся. Роза в неловкости снова стала следить за пастырем. Больше она ни разу не повернулась: смущать молодого человека ей не хотелось.
Когда проповедь закончилась, Розалия встала со своего места и направилась к выходу, как и другие. Но, проходя мимо того странного юноши, она вдруг нечаянно споткнулась и даже чуть не упала. Он поддержал её в самый подходящий момент. Они застыли оба и с минуту смотрели друг на друга большими удивлёнными глазами. Потом Роза тихо промычала «спасибо» и быстро вышла из церкви.
Но не успела она далеко уйти, как сзади послышался окрик.
- Погоди, постой! Прошу, остановись же!
Она обернулась: парень уже стоял за её спиной.
- Могу ли я узнать, как тебя зовут?
- Да, конечно… м-мм… Розалия, меня зовут Розалия.
- А меня Сиф, - ответил тот и замолчал, не зная, что сказать дальше.
Парень и девушка затихли.
- А ты давно уже сюда ходишь? - снова начал он.
- Да, уже очень давно, а тебя я раньше здесь не видела. Ты в первый раз пришёл в церковь?
- Да… то есть нет. Уже в третий. Хотя, признаюсь, что раньше в жизни сюда не заглядывал, так что смело считай меня новичком.
- Я так и подумала. А как же ты решился прийти?
- Вообще-то о Боге я знаю давно: моя матушка очень набожна. Но сейчас я сам захотел узнать, что же всё это такое на самом деле.
Розалия внимательно слушала его слова - она думала, как ей себя вести.
- Ну, если ты хочешь, - ответила наконец она,- я могла бы тебе рассказать о наших порядках и обо всём прочем, что тебе будет интересно.
- Отлично, - воскликнул Сиф воодушевленно, - прошу тебя, если тебе не трудно. А ты, вероятно, сама христианка?
- Ты сам сказал. А тебе что именно интересно о нас знать?
- Всё, абсолютно всё. Например, как в вашей церкви общаются бедняки и люди другого сословия, какую одежду здесь принято носить, как проводятся служения. Мне всё интересно! А ты, я предполагаю, служанка здешних господ, которые ходят в эту церковь, или просто дочка бедняка, проживающего неподалёку?
- Я, к сожалению, не могу тебе сейчас рассказать о себе, - смутилась Роза. – Я даже свою фамилию не назову. Пока.
- Ты очень скрытная, - ответил озадаченный парень, но понимающе кивнул: - Стесняешься, наверное (он бросил беглый взгляд на платье Розалии). Хорошо, а что ты можешь рассказать?
- Моя опекунша – моя родная тётка. Родители умерли уже очень давно. А одежда у меня самая лучшая – воскресная. Такую я только по праздникам ношу.
- Да неужели?
- Да, именно, и на тебе, кстати, тоже вовсе не одеяние молодого герцога из дорогой парчи, - при этих словах парень вначале смутился, а потом покраснел. - Что это за грязные, драные лохмотья! Штаны не штаны, а на месте рубахи несметное количество дырок. Пальто у тебя без пуговиц (где потерял?), а голова, конечно, даже не знает, что такое расчёска.
- Ну всё, хватит! Что ты придираешься? Я стирать и зашивать не умею!
- Не беспокойся! Не горячись. Я просто взывала к твоей совести. В общем, если ты не можешь заделать эти дырки, приноси мне: я могу зашить. Я потом смогу их застирать и отутюжить. Мне не тяжело.
- Правда? Спасибо.… А где ты живёшь?
- Отсюда довольно далеко.
- Но мы же можем прогуляться до твоего дома, если хочешь?
- Да, давай. Сегодня такой прекрасный день – на небе ни облачка! Хотя морозит всё-таки. Тебя, наверное, сейчас холодок пробирает от этого ветра.
- Да ничего, ладно.
Он медленно брели по улице.
- Я живу со своими родственниками. Правда, не сказать, что мы с ними очень ладим. Помогаю по хозяйству. А так можно даже и не считать меня членом семьи. Просто мы живём под одной крышей, вот и всё.
- А как же твои родители?
- Но они же давно умерли.
- Ах, да. А родные?
- Больше некому взять меня к себе. А выйти замуж и иметь свой угол пока просто невозможно.
- Хм…
- Да я и не жалуюсь, честно говоря. Жить у чужих не так уж и тяжело, как может показаться. Это лучше, чем голодать и побираться. Ты сам это знаешь. Я просто благодарю Бога за то, что уже имею. Бывают и горькие минуты. Но я просто знаю, что Он всегда рядом. И это приносит мне утешение. А облегчение придёт, я уверена. Господь меня никогда не оставит – Он Сам так сказал.
- Ну, молодец. Ты просто истинно верующая, прямо как моя мама.
- Просто это то, что у меня на сердце. Я говорю, что сама пережила. Наверное, многие так часто повторяли эти слова, что они потеряли свой первоначальный смысл. Но я говорю то, что думаю. Нет того, кто был бы мне ближе, чем Он – Тот Единственный Отче, Который захотел узнать, что же со мной всё-таки происходит, а когда Он пришёл, то больше не отвернулся.
- Мама рассказывала, что Он любящий и долготерпеливый, но разве можно говорить о Нём, как о человеке?
- Нет, люди слишком фальшивые, а Бог искренен всегда. Он говорит то, что действительно думает. И его любовь к нам настоящая. Сила Его чувств в подлинности и бескорыстии мотивов. Этим Он и отличается, то есть мы отличаемся. Хотя с Богом учишься вести себя, думать и говорить совсем по-другому.
- М-да… Остроумно. Но мне как-то в новинку твоя речь. Я лучше обдумаю это позже.
Когда они подошли к особняку, у Сифа округлились глаза.
- Так это и есть твой дом! – воскликнул он. – Но я думал, что это какая-то бедняцкая хижинка! А тут может поселиться даже кто-то из более высокого сословия.
- Я могу проводить тебя к себе.
- Конечно, пошли. А ты ещё говорила мне про какие-то житейские страдания. Не сомневаюсь, у тебя прекрасная комната с мягкой кроватью и вазой с чудесными полевыми цветами!
- К сожалению, для цветов пока рановато. Но в любом случае я не могла бы похвастаться комнатой даже похожей на ту, которую ты так здорово описал.
- Да, ладно, не будь такой скромницей.
Они прошли по чёрному ходу на кухню.
- А почему не через парадный? - изумился Сиф.
- Ты уж извини, - замялась Роза, - но моей тётке вовсе не понравилось бы, узнай она, что я привела к себе молодого человека, тем более… - она в смущении поглядела на изорванные лохмотья парня.
- Тем более, что он выглядит, как тот нищий попрошайка, от которого все шарахаются, как только увидят, - спокойно закончил он и улыбнулся. – Я всё понимаю, и обижаться тут, наверное, не на что.
- Правда? Спасибо.
- Я думаю вообще, что главное, какой человек на самом деле, а не то, как он выглядит и что имеет.
- Да, да, именно так. Нам туда.
Они прошли по коридору и поднялись на чердак.
- Неужели это и есть твоя комната! – Сиф озадаченно оборачивался вокруг. Он вдруг начал понимать смысл слов, сказанных Розалией.
- Да, я знаю, совсем не похоже на королевские апартаменты.
- А как же ты тут живёшь? - не смог удержаться от вопроса он.
Розалия даже не обиделась и только улыбнулась. Ей всё это показалось очень смешным.
- Ты что, смеёшься? Странно, что такой вопрос задаёт бездомный нищий. А ты сам то верно вообще ночуешь без крыши над головой?
- Я… я не могу тебе про себя рассказать.
- Почему?
- Да ты же мне сама толком ничего не объяснила, вот и я не буду. Из солидарности!
- Ладно, пусть так. Но, насколько я вижу, дела у тебя неважные. Я могла бы угощать тебя супом время от времени, если ты захочешь, и зашить твою рубашку.
- Спасибо.
Они вышли из комнатки и спустились в кухню. Следом вошёл мистер Кингсли.
- А, Розалия, ты уже пришла!
Сиф молча поклонился.
- Это мой друг. Мы встретились с ним в церкви.
- Мистер Сэмюель, - улыбнулся Кингсли.
- Моё почтение.
- Какой галантный нищий, - заметил мужчина.
- Ну, мне, в общем-то, пора.
Они с Розалией вышли во двор.
- Он слуга моей тётки, - пояснила девушка.- Очень хороший человек. Ему тоже знакомо, что такое нужда.
Они оба поняли, что пора прощаться. Сиф задумчиво смотрел на Розу. Его тёмные непокорные кудри развивались на ветру, большие голубые глаза с тёмными ресницами были устремлены на неё, а лицо под грязью улицы всё же было белым, как фарфор. А она не могла отвести от него взгляда и стояла, как зачарованная.
Встряхнув кудрями, Сиф посмотрел на медальон.
- Что это у тебя на шее?
- Это медальон моей матери. Я берегу его как память о своих родителях.
Он легонько дотронулся до него.
- А что в нём?
- Это секрет, - она улыбнулась. Они оба молчали.
- Я пойду.
Тут послышался стук экипажа. Это вернулась хозяйка со своими отпрысками.
- Кажется, мне тем более надо поспешить.
- О нет, нет! - воскликнула Розалия.- Я представить не могу, что ты проведёшь ночь на этой холодной мостовой. Надвигается непогода, чувствуешь этот ветер? А эта огромная туча мне тоже вовсе не нравится. Что ты будешь делать, если пойдёт снег?
- Что же ты предлагаешь?
- Пусть он лучше останется здесь, - ответил за Розалию Сэмюель (он только что подошёл). - Ты права в том, что не хочешь его отпускать. Того и гляди, будет настоящая буря.
- Но как же быть с вашей тётей?
- Госпожа Гертруда ничего не узнает. Сейчас я тихонечко отведу тебя наверх, а утром ты прошмыгнёшь сюда. Дорогу ты помнишь. Комар носа не подточит. А ты, Роза, скорее беги, она тебя звала.
Девушка поспешила к своим родственникам, а юноша и Сэмюель отправились наверх. Юноша первым нарушил их молчание.
- Мистер Сэмюель! Вы не узнаёте меня?
- Что, мой мальчик?
- А ведь я вас сразу узнал.
- Что ты говоришь, мы раньше не могли встретиться. Это исключено.
- Нет, вы знаете меня, мистер Сэмюель, и знаете очень хорошо. Просто я вообще раньше не носил лохмотьев. Присмотритесь, прошу вас.
Тот внимательно всмотрелся в невысокую фигурку своего спутника.
- Велики и чудны дела Твои, Господи! Не знал, что смогу встретиться с тобой здесь! Что с тобой, мой мальчик, почему ты в таком виде?
- Я попозже всё вам объясню.
- Как же я рад тебя видеть. Тебе уже, наверное, двадцать исполнилось.
- Да, вы правы. Недавно у меня действительно был день рождения. Впрочем, такой же, как и все предыдущие. Но только никому не говорите, кто я, прошу вас.
- Ты только сам себя не выдай. Для нищего так кланяться, как ты? просто смешно. Тебе повезло, что Розалии не довелось изучать дворцовый этикет.
- Умоляю вас, особенно ей ничего не говорите. Я хотел бы остаться инкогнито на некоторое время.
- Но, я надеюсь, завтра ты вернёшься домой и станешь самим собой.
- Непременно. Но вы были правы, до замка слишком далеко. И, к тому же, я никогда в жизни не ночевал на чердаке. Было бы жаль не попробовать.
- Думаю, что многим вообще не хотелось бы пробовать, особенно тем, кто знает, что это такое.
Они вскоре добрели до комнаты Розы.
- Вы не поведаете мне, как сами здесь очутились? – спросил Сиф.
- Всё позже, мой мальчик. Меня ждёт ещё тьма домашних обязанностей, которые нужно выполнить.
- Разве гувернёрам в этом доме полагается выполнять что-то ещё сверх своих обязанностей?
- Я больше не гувернёр, - ответил тот коротко. – И ты должен это помнить и вести себя соответственно.
- Надеюсь, вечером вы мне всё расскажите, - немного озадаченно ответил юноша.
До наступления сумерек Сиф пережидал в комнате Розалии. Погода действительно ухудшилась; заскрипели ставни и рама в окне. Юноша ёжился от морозного сквозняка, загулявшего по комнате.
Сиф думал о Розалии. Всё же кто она в этом странном доме? Неужели на положении простой служанки?.. Но в его представлении служанки содержались в гораздо лучших условиях. Значит, её намеренно поместили в эту убогую комнатушку. В его воображении стала представляться смертельная обида, которая питала тётка к своей племяннице. До обеда эта выдумка выросла в целую трагедию: он воображал, как бедная Розалия, подобно принцессе, заточённой в башне, целыми вечерами просиживала у окна, глядя вдаль. Её рыжие волосы рассыпались по плечам, алые губы побелели, а лучистые глаза полны горечи и сострадания ко всему миру. Как и подобает всякой набожной христианке, она забыла о себе и думает только о других. При этом его дыхание участилось. Образ был необыкновенно очарователен.
Тут вошла настоящая Розалия. Она несла остывший чай и маленькое пирожное на подносе.
- Что смогла, то принесла. Угощайся, кушай на здоровье.
Он замер, ожидая увидеть перед собой ту прекрасную и печальную юную деву. Но вся красота ее куда-то подевалась. В таком грубом нищенском наряде она почему-то совсем не казалась ему средневековой принцессой.
- Спасибо, я не голоден.
- Но ты же с утра ничего не ел, - изумилась Лия, пораженная до глубины души тем, что он отверг такое угощение. – Может быть, тогда позже.
- Хорошо.
- А теперь мне пора бежать. Извини, уж очень много дел.
До вечера он опять погрузился в раздумья. Кики и мышки скрашивали его одиночество. Хотя девушка всё же заглянула один раз и принесла какую-то книгу, парень её почти не читал.
А Розалия, как обычно, приготовила ужин и накрыла на стол. Мысли её то и дело возвращались к голубоглазому юноше наверху.
После ужина из магазина привезли покупки к балу. Не успела Роза отнести их наверх, как к ней подбежала Милдрет. Она не преминула нагрубить ей и вырвала из рук желанные свёртки, а потом бросилась к себе в комнату: примерять. И не мудрено: за одно только жемчужное ожерелье мамочке пришлось выложить кругленькую сумму. А что же говорить об остальных украшениях и предметах туалета для бала! Но Роза постаралась выкинуть всё это из головы.
Она вспомнила про ключ в медальоне и решительно поднялась в комнату тёти. Никто её не видел. Лия отыскала потайную дверь и вставила ключ. Элеонора была вместе с Милдрет, а Билли как всегда слонялся где-то вне дома, так что никто не мог её увидеть.
Дверь поддалась и вскоре со скрипом отворилась. У Розалии захватило дыхание. За дверью была огромная тёмная комната. Роза взяла канделябр и вернулась к заветной двери. Всего лишь в одном шаге была разгадка этой старой тайны. Девушка ступила внутрь.
Свечи осветили зал, который соединял второй этаж и чердак. Он был без окон, только через одно маленькое чердачное окошко виднелась ночь. Лия огляделась вокруг. Здесь стояли шкафы и шкафчики со старинной резьбой, мольберт, изящные деревянные стульчики и скамейки, на полу валялись высохшие краски и холсты. На старых обоях были какие-то картины с цветами. Приглядевшись, Розалия увидела, что это и есть цветы, высохшие букеты, уже наполовину осыпавшиеся. Она подошла к одному шкафу и открыла дверцу. На неё высыпался огромный ворох муслина, шёлка и бархата. Да это же были платья! Наверное, такие мама одевала на бал. А что это в нижних ящичках? Розалия вынула оттуда коробку с маленькими атласными башмачками. Она приложила к своей ноге. Наверное, у мамы, когда ей было шестнадцать, был такой же размер, как и у нее. Кажется, в комнате всё ещё стоял её запах.
«Воззови ко Мне, и Я отвечу тебе, покажу тебе великое и недоступное, чего ты не знаешь».
Тут снаружи раздался шум: это заявился Билли - искал матушку. В ту же секунду Роза бросилась к двери (та была прикрыта), и заперла на ключ изнутри. Никто ничего не заметил. Девушка облегчённо вздохнула: теперь оставалось только найти выход отсюда. Там снаружи снова кто-то зашумел. Очевидно, пришла тётя.
Розалия уселась на сундук и призадумалась. Ей пришло в голову внимательно осмотреть комнату. Она взяла канделябр и пошла к дальней стене, где оказались ступеньки, которые вели к верхней площадке. Розалия поднялась и обнаружила ещё одну запертую дверь. Но ведь нашла-то она только один ключ! «Господи, что мне делать? Помоги!» Скоро все обнаружат её отсутствие и начнут искать. Но тут Роза достала ключ и вставила его в замочную скважину. Дверь поддалась. Розалия медленно открыла ее и, к своему удивлению, оказалась на чердаке. Дальше шёл знакомый коридор и её собственная комната.
Так вот что это была за дверь! А Роза, проходя мимо, столько раз гадала, что же за ней скрывается… Вечно запертая, и ни один из слуг не мог понять, что там. Сама тётушка никогда не поднималась так высоко и, вероятно, даже не подозревала о существовании этой двери. Но для Розалии всё стало на свои места. И то маленькое окошко в комнате она тоже раньше видела, но никогда не думала, что может за ним скрываться. «Как странно и даже чудно. Наш особняком совсем небольшой, но никто даже не догадывался о существовании такой огромной комнаты, тем более полной настоящих чудес из прошлого», - подумала она взволнованно.
Роза спустилась вниз. Её и правда уже искали, так что девушка успела как раз вовремя.
А вечером она поднялась на чердак к своим друзьям: те сидели вместе и о чём-то беседовали.
- А вы не скучаете, словно старые знакомые, - весело заметила Роза, присев на свободный ящик.
- Да, мы уже давно знакомы, - подтвердил Сиф.
Кингсли кивнул, ничего не отвечая.
- А я не знала, что в своей прошлой жизни вы знали бедноту, - удивилась Розалия, глядя на мужчину.
Тот заколебался.
- Я думаю, что это сам Господь свёл нас вместе.
Дальше они заговорили о времени, когда мистер Сэмюель служил гувернёром в богатых домах. В общем-то, Розалия уже слышала его истории, но всё равно слушала с широко раскрытыми глазами, словно в первый раз. А юноша только кусал губы. Он не мог ни слова вставить, чтобы не выдать себя, и сам что-нибудь ей рассказать!
Когда Кингсли пошёл спать, Розалия решила, что не может переночевать в одной комнате с молодым человеком.
- Куда ты? - спросил он.
- Я переночую в другом месте.
Сифу в душе было очень жаль. Ему хотелось ещё о чём-нибудь с ней поговорить.
Роза ушла в потайную комнату, куда ей так хотелось вернуться, и снова стала перебирать вещи матери. Платья были просто великолепны, хотя уже немного старомодного фасона. Одно из них она осмелилась надеть - оно село на неё как влитое. Наряд был из зелёного муслина, расшитый золотыми нитями, с цветами и лентами из розового атласа. На ноги были надеты те самые туфельки, которые Розалия нашла первыми. Такой обуви Лия в жизни не носила. Она была в восхищении от такой мягкости и изящества, но не хватало одного, и это было единственным недостатком момента.
Никакого украшения. Не то чтобы Роза так уж жалела о его отсутствии - она лишь вспомнила, что для бала непременно нужно какое-нибудь роскошное ожерелье. Хотя, конечно, уже этот восхитительный наряд был за пределом её мечтаний.
Она покружилась по комнате и закрыла глаза. Ей грезился бал. Много-много свечей в позолоченных канделябрах. Богато одетые гости - галантные кавалеры и дамы, весёлая музыка, и в центре она, со своим партнёром по танцу. Им был Сиф. Она облекла его в самое прекрасное одеяние, которое могла придумать. Ах, если бы всё это было правдой! Молодой нищий мог бы быть самым прекрасным и очаровательным юношей на этом балу. Но как чудесна, всё же подумала Роза, уже та сказка, которую она видит наяву. Девушка опустилась на колени, зашептав слова благодарности своему Отцу. Это был лучший подарок, который она когда-либо получала. Молитва потекла, как река, и уже не хотела останавливаться.
Когда Розалия поднялась с колен, было, наверное, за полночь. Свеча, которую она взяла с собой, уже догорела, и только в маленькое окошечко под потолком светила луна. Роза взяла себе какую-то накидку и прилегла. Закрыв глаза, она тут же оказалась в царстве сновидений.
Рано утром Розалия снова поднялась, чтобы продолжить бесконечный круг своих домашних обязанностей. Она заглянула к себе в комнату и убедилась, что Сиф ещё не проснулся. Было очень жаль его тревожить, и девушка на цыпочках вышла.
Она побежала по своим делам, но всё время думала о юноше. Мысли о нём заслонили собой даже чудеса потайной комнаты. Она была знакома с ним так недавно и, в сущности, почти ничего не знала о Сифе, но почему-то не сомневалась, что он честный и порядочный человек. Внутри у неё было потрясающее расположение к этому малознакомому юноше. И воспоминания о нём, как ни сентиментально это звучит, согревали ей сердце. Даже роскошное платье из зелёного муслина меркло перед Сифом.
Она готовилась подавать завтрак, пока по лицу ее скользила задумчивая улыбка. В это время мимо проходил Сэмюель. Он удивлённо взглянул на девушку, а потом тоже заулыбался. Все симптомы были налицо.
- Ты всё же не знаешь его достаточно хорошо, - подумав, предостерёг он её по-отечески.
- Ну, может быть, это не главное…. То есть… о чём это вы?
Немного позжее Розалия привела парня на кухню. Сиф с аппетитом налёг на суп.
- М-м-м… Просто объедение! У вас прекрасный повар, смею заметить.
Девушка смущённо опустила глаза и покраснела до корней волос. Она стеснялась того, что ей, как простой служанке, приходится стряпать для всей семьи.
- Да это же я приготовила...
Сиф посмотрел на неё из-за тарелки.
- А повар где?
- Мы, - Лия с трудом находила слова, - его рассчитали ещё прошлой зимой: тёте не понравилось, какое жалованье он требовал. С тех пор готовлю я.
- Неужели сама? - это был очень страшный для неё вопрос.
Роза кивнула и устыдилась самой себя. Но тут последовало неожиданное продолжение:
- Да это же просто изумительно! - парень смотрел на неё с неподдельным восхищением. - Это лучший суп, который я ел. Дома… то есть, я хочу сказать, что, наверное, и в домах богатых господ не могли бы подать лучшее кушанье.
Надо было видеть, как засияли глаза Розалии. А Сифу, который всё это заметил, стало вдвойне приятно, и он в восторге добавил:
- Уважаю людей, которые умеют так приготовить суп!
Они смотрели друг на друга. Сиф должен был себе признаться, что внутри у него что-то ёкнуло. Почему-то именно ей юноше было приятно сделать комплимент, пусть даже такой неловкий. Но она это оценила так, как не смогла бы любая другая знатная наследница на её месте, и для него это было самым важным.
Очень скоро молодые люди вынуждены были встать из-за стола и распрощаться.
- Приходи, непременно приходи, только желательно вечером или с утра пораньше, чтобы тётя по возможности тебя не заметила.
- Конечно, спасибо за приглашение. Но только как получится.
- А ты, я гляжу, очень занятой бедняк! Если проголодаешься, не вздумай стесняться.
- Хорошо, обязательно.
Они подошли к воротам дома.
- Ну, счастливо! - напоследок сказал Сиф.
Он пожал её руку, даже сам от себя этого не ожидая.
Розалия залилась краской. Она молчала в растерянности.
Юноша в последний раз встряхнул непокорными кудрями. Спешить было некуда, но он поспешил уйти…
@темы: Религия, Рассказы, Литература, Творчество